Oktay Usta Muzlu Puding

www.kitabxana.net<br />

Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong>nın təqdimatında<br />

“<strong>Дружба</strong> <strong>Народов</strong>”<br />

“Антология Aзербайджанской<br />

литературе”<br />

№ 3 2006<br />

2012<br />

Y E N I Y A Z A R L A R V Ə S Ə N Ə T Ç I L Ə R Q U R U M U . E - NƏŞR N 1 7 (36 – 2012)

www.kitabxana.net<br />

Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong>nın təqdimatında<br />

Bu elektron nəşr WWW.KİTABXANA.NET - Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong>nın “Eurovision-2012” mahnı<br />

müsabiqəsinə gələn xarici qonaqlar, turistlət və soydaşlarımız üçün Azərbaycan kitablarını, eləcə də<br />

yazıçılarımızın əsərlərini müxtəlif dillərdə, rəqəmsal - e-kitab formatında hazırlamaq..." Kulturolojiinnovativ<br />

Layihə çərçivəsində nəşrə hazırlanıb və yayılır.<br />

Elektron Kitab N 17<br />

YYSQ - Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong>nın e-nəşri N 17 - 36 (2012)<br />

Kulturoloji layihənin bu hissəsini maliyyələşdirən qurum:<br />

Azərbaycan Respublikası Prezidenti Yanında Qeyri-Hökumət Təşkilatlarına Dövlət Dəstəyi Şurası<br />

“<strong>Дружба</strong> <strong>Народов</strong>”<br />

“Антология Aзербайджанской<br />

литературе”<br />

№ 3 2006<br />

Независимый литературно-художественный и общественно-политический журнал<br />

Перед вами мартовский номер журнала ―<strong>Дружба</strong> народов‖. Он посвящен азербайджанской<br />

литературе.<br />

YYSQ - Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong>nın e-nəşri N 17 (36 - 2012)<br />

Virtual redaktoru və e-nəşrə hazırlayanı:<br />

Aydın Xan (Əbilov) - yazar-kulturoloq<br />

YYSQ - Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong><br />

Bakı – 2012<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 2

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 3

“<strong>Дружба</strong> <strong>Народов</strong>”<br />

№ 3 2006<br />

Независимый литературнохудожественный<br />

и общественнополитический<br />

журнал<br />

Перед вами мартовский номер журнала ―<strong>Дружба</strong> народов‖. Он посвящен азербайджанской<br />

литературе.<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 4

Перед вами мартовский номер журнала ―<strong>Дружба</strong> народов‖. Он посвящен азербайджанской<br />

литературе. Этим номером практически завершается цикл мероприятий, реализованных в<br />

рамках года Азербайджана в России. 2006 год уже объявлен Годом России в<br />

Азербайджане. Уверена, что он станет ярким явлением в культурной, экономической и<br />

политической жизни нашей страны.<br />

―National issues‖ is one of ―DN’s‖ projects meant to contribute to the revival and<br />

consolidation of mutual cultural contacts among the peoples of the ex-Soviet<br />

territory and to fill in the information gaps which appeared within the last 10—15<br />

years.<br />

This issue is dedicated to the newest Azerbaidzhan literature.<br />

Next to the names that are well-known to the Russian readers for a long time such<br />

as Elchin, Anar, Fikret Godji one will meet at these pages the names of prosaists<br />

and poets of the new generations; next to traditional mugam — super-modern<br />

western minimalism.<br />

Friendly relations between Russian and Azerbaidzhan literary persons number ages<br />

and ascend to the great names of Lermontov and Akhundov. So we are trying to do<br />

our best to be worthy of this tradition and to contribute to it.<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 5

Содержание номера:<br />

Проза и поэзия<br />

Мехрибан АЛИЕВА. Обращение к читателям Посла Доброй Воли ЮНЕСКО<br />

Самед ВУРГУН. Философия жизни<br />

Перевод Бориса Пастернака. К 100-летию со дня рождения<br />

Афаг МАСУД. Гений<br />

Рассказ. Перевод М.Гусейнзаде<br />

Эльчин ГУСЕЙНБЕЙЛИ. Рассказы<br />

Перевод М.Гусейнзаде и С.Мамедзаде<br />

Фикрет ГОДЖА. Тебе выбирать...<br />

Стихи. Перевод Мансура Векилова и Вячеслава Зайцева<br />

ЭЛЬЧИН. Смерть Сталина<br />

Перевод Г.Ковалевича<br />

Чингиз АБДУЛЛАЕВ. История одной свадьбы<br />

Рассказ<br />

Мамед ОРУДЖ. Лебедь на асфальте<br />

Рассказ. Перевод Н.Агасиева<br />

Рашад МЕДЖИД. Таксист поневоле<br />

Рассказ. Перевод М.Гусейнзаде<br />

Фикрет САДЫХ. Лучше миг один<br />

Перевод Мансура Векилова<br />

Натиг РАСУЛЗАДЕ. Дом<br />

Повесть. Перевод автора<br />

Октай МИРКАСЫМ. Бильярдист<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 6

Рассказ<br />

Салим БАБУЛЛАОГЛУ. ...И уходи ты, ради Бога!<br />

Стихи. Перевод Ниджата Мамедова<br />

Сейран СЕХАВЕТ. Интервью, взятое у собаки<br />

Перевод С.Мамедзаде<br />

Кямал АБДУЛЛА. Верблюжий дождь<br />

Рассказ. Перевод М.Гусейнзаде<br />

Ильгар ФАХМИ. Бакинская мозаика<br />

Фрагмент. Перевод С.Мамедзаде<br />

Строки, рожденные на московской земле<br />

Насиб Набиоглу. ...Сияла звезда над скалой!<br />

Стихи. Перевод Николая Горохова<br />

Тофик МЕЛИКЛИ. Пошли мне тепло твоих рук<br />

Стихи. Перевод Ильхама Бадалбейли<br />

Сабир АБДУЛЛА. Всего лишь горсть земли...<br />

Стихи. Перевод Николая Горохова<br />

АНАР. Белый овен, черный овен<br />

Сказки о будущем. Перевод Сиявуша Мамедзаде<br />

Мемуары<br />

Чингиз ГУСЕЙНОВ. Лета к воспоминаньям клонят<br />

Фрагмент книги мемуаров<br />

Публицистика<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 7

Эмиль АГАЕВ. Вперед в прошлое<br />

Ситауция в историческом ракурсе<br />

Критика<br />

Асад ДЖАХАНГИР. Глобализация или национальное: в чем выход из дилеммы?<br />

Афаг МАСУД. Письмена души<br />

Беседу ведет Людмила Лаврова<br />

Гасан ГУЛИЕВ. Банин: на пересечении литератур<br />

Эхо<br />

Горгуд, где твой гопуз?<br />

Рубрику ведет Лев Аннинский<br />

Summary<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 8

Мехрибан Алиева<br />

Обращение к читателям Посла Доброй Воли ЮНЕСКО<br />

Уважаемые читатели!<br />

Перед вами мартовский номер журнала ―<strong>Дружба</strong> народов‖. Он посвящен азербайджанской<br />

литературе. Этим номером практически завершается цикл мероприятий, реализованных в<br />

рамках года Азербайджана в России. 2006 год уже объявлен Годом России в<br />

Азербайджане. Уверена, что он станет ярким явлением в культурной, экономической и<br />

политической жизни нашей страны.<br />

Азербайджан и Россию связывают 200 лет общей истории. В этой общей истории для нас<br />

чрезвычайно важны такие литературные штрихи, как поэма Мирзы Фатали Ахундова на<br />

смерть Пушкина, написанные в Азербайджане строки Сергея Есенина и Велимира<br />

Хлебникова, празднование 800-летнего юбилея Низами в блокадном Ленинграде.<br />

Понимая всю невозможность даже беглого охвата всех этапов нашего совместного пути,<br />

могу сказать лишь одно – все эти годы были годами истинного диалога наших культур.<br />

Новая эпоха, начавшаяся с коллапса СССР, известила, что ―короткий‖, по определению<br />

Ю.Хабермаса, XX век стал достоянием истории. Литература, с облегчением сбросив с<br />

себя функцию идеологического воспитателя строителей коммунизма, сегодня находится<br />

на весьма сложном перепутье поисков своего предназначения в уже сложившихся новых<br />

исторических реалиях. Заполонившее книжный рынок половодье детективов, дамских<br />

романов, приключенческих, кулинарных и астрологических опусов вызвало к жизни<br />

странно звучащий вопрос о том, что же есть литература, а что ею не является, обладая<br />

всеми формальными признаками принадлежности к таковой.<br />

Лозунг советской эпохи ―<strong>Дружба</strong> народов – дружба литератур‖ всегда предопределял<br />

содержание журнала ―<strong>Дружба</strong> народов‖. В свое время немало иронических реплик было<br />

высказано по поводу того, что литературы народов СССР дружат между собой в рамках<br />

этого журнала, а за дружбу с литературами других народов мира ―отвечает‖ журнал<br />

―Иностранная литература‖. Однако если беспристрастно перелистать старые номера<br />

журнала ―<strong>Дружба</strong> народов‖, то можно убедиться в том, что на его страницах была<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 9

сформирована уникальная хрестоматия по литературам народов СССР. Невозможно<br />

представить себе, в каких объемах советская литература, создаваемая практически на 80<br />

языках, переводилась на русский язык, равно как и русская литература, зазвучавшая на<br />

всех национальных языках.<br />

Все это тоже наша общая история. И в наши дни мы гордимся тем высоким уровнем<br />

литературоведческого анализа произведений различных азербайджанских авторов,<br />

который осуществлялся на страницах этого журнала, по-прежнему трепетно<br />

воспринимаем попытки осознания такого явления, как национальный писатель, пишуший<br />

на русском языке, сопоставляем достоинства и недостатки переводов произведений<br />

азербайджанских писателей на русский язык. Вместе с тем жизнь продолжается и есть<br />

надежда, что этот номер способен в наступившей поре собирания камней внести<br />

достойную лепту в формирование стратегии предстоящего сотрудничества.<br />

Встреча с российским читателем, достаточно ―избалованным‖ великой русской<br />

литературой, – это всегда особая встреча. Трудно найти в современном мире человека, не<br />

испытавшего в своем личном и творческом становлении живительного влияния<br />

российской культуры. Может быть, именно присущая ей безграничная духовность<br />

способна помочь всем нам найти адекватные ответы на устрашающие прогнозы о<br />

грядущем столкновении цивилизаций и изначально заложенном конфликте культур.<br />

Азербайджанская литература – это литература, в которой всегда чрезвычайно ярко была<br />

выражена сила традиции. Одной из таких традиций является празднование в марте<br />

азербайджанского Нового года. В пронизанном национальными символами, магическими<br />

кодами, юнговскими архетипами Новрузе есть и такой феномен, как магия слова,<br />

способного заставить ярче сиять солнце, растаять снег, пробудить землю и вешние воды.<br />

Именно в Новруз азербайджанская литература гостем входит в ваш дом. Входит, чтобы<br />

разделить с вами радость этой встречи, равно как и горечь утрат прошлых лет.<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 10

Проза и поэзия<br />

Самед Вургун<br />

Философия жизни<br />

Перевод Бориса Пастернака. К 100-летию со дня рождения<br />

Как уносятся птиц вереницы,<br />

Поколенья уходят в отлет, —<br />

Человечество то веселится,<br />

То отраву смертельную пьет.<br />

То в тисках, то ломая оковы,<br />

Точно русла стареющих рек,<br />

Изменяются снова и снова<br />

И вселенная, и человек.<br />

Всех нас счастье влечет изначала,<br />

Но над нами, смеясь искони,<br />

Подпускало к себе, ускользало<br />

И звало на бегу: ―Догони!‖<br />

О безумная, дивная пери,<br />

Брось негодную, злую игру.<br />

Я свидетельствую и верю:<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 11

Все живое стремится к добру.<br />

Этой тяги таящейся ради<br />

Окажи свою помощь живым.<br />

Смерть — проклятое ада исчадье,<br />

Жизнь — сияющий серафим.<br />

С сотворения мира две силы —<br />

Свет и тьма — в вековечной войне.<br />

Тьма — зияющая могила,<br />

Солнце — к воле взывает извне.<br />

Зло досталось вселенной в наследье<br />

В незапамятные времена,<br />

Но, дыханье зимы обезвредя,<br />

Настает в наших душах весна.<br />

Между горестями и весельем<br />

Нет похожего ничего.<br />

На два мира особенных делим<br />

Мы уныние и торжество.<br />

Но крылит из столетья в столетье<br />

Мысль, исполненная огня, —<br />

И фантазия щелкает плетью,<br />

Погоняя веками коня.<br />

Утро счастья, таинственный гений,<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 12

Перелей благодать через край.<br />

Осчастливь и направь поколенье,<br />

Руку помощи людям подай.<br />

Чем ты радовать станешь, стихия,<br />

Если будешь, как камень, гола?<br />

Как бездетности недра сухие.<br />

Бесполезные гибнут дела.<br />

Не сойди же со сцепы в бесплодье,<br />

Стань за новую правду горой.<br />

Дай победу над рабством свободе,<br />

Славой сторону нашу покрой.<br />

Божество прошлых дней, угнетенье<br />

Нами вдоволь натешилось встарь.<br />

Отжила и становится тенью<br />

Эта подлая, старая тварь.<br />

Счастье — детище нашего века<br />

И, как истинное дитя,<br />

Улыбается человеку,<br />

Солнцем будущего светя.<br />

1942<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 13

Афаг Масуд<br />

Гений<br />

Рассказ. Перевод М.Гусейнзаде<br />

Уже покойным и пока живым членам Союза писателей, верно служащим великой<br />

литературе, посвящаю.<br />

Автор<br />

…О том, что Поэту наконец-то дали квартиру, раньше всех узнали в литературном центре<br />

―Перо‖…<br />

Во второй половине дня, ближе к вечеру той знаменательной среды, редактор центра,<br />

лауреат премии ―Золотое перо‖ Ахмед Аглепе вдруг неожиданно возник в фойе на первом<br />

этаже помещения центра. С трудом дотащившись до маленького окошка с надписью<br />

―Буфет‖, он обессиленно облокотился о прилавок, как смертельно отравленный тянется к<br />

заветной склянке с противоядием, залпом выпил три стакана айрана1 и только после<br />

этого поплелся на второй этаж в кабинет директора, чтобы сообщить эту потрясающую<br />

новость…<br />

Обнародование оной именно под конец рабочего дня кое-кто объяснял тем, что власти,<br />

мол, не были уверены, какой она может вызвать резонанс, и поэтому решили, что для<br />

подобной акции как нельзя более подходит вторая половина дня, а именно время, когда у<br />

Поэта и подобных ему любителей поэзии — людей темпераментных и непредсказуемых<br />

— угасает творческий пыл, остывает и притупляется воспаленный мозг.<br />

Другие возражали им, считая, что власти скрывали свое намерение, до сих пор движимые<br />

только единственным желанием — преподнести Поэту и его поклонникам своеобразный<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 14

сюрприз в канун съезда Объединения писателей. Впрочем, и те, и другие сходились в<br />

одном — они, там, наверху, сделали это только потому, что слишком много народа стало<br />

уезжать, считая для себя оскорбительным жить в стране, которая не может обеспечить<br />

квартирой своего лучшего Поэта.<br />

Газеты писали: ―Профессиональные литераторы постоянно говорят и пишут об этом,<br />

голоса тысяч любителей творчества Поэта сливаются в грозную волну возмущения,<br />

которая может перерасти во всенародное восстание, и только руководство Объединения<br />

писателей и государственные чиновники остаются совершенно равнодушны…‖<br />

Кое-кто в литературных кругах связывал такое безразличие властей к поэзии со слишком<br />

теплым отношением Поэта к предыдущим властям и, в частности, к экс-президенту. И<br />

особенно усугубилось это пренебрежение после того, как Поэт написал стихи,<br />

посвященные бывшему президенту.<br />

Хотя литературоведы считали, что эти стихи — ―образец Высокой Поэзии независимо от<br />

того, кому они посвящены…‖<br />

Были и такие многочисленные представители оппозиции, в которых ненависть к властям<br />

крепла, перерастая в любовь. Они уверяли, что это стихотворение Поэта сильно потрясло<br />

моральные основы нынешней власти, причем говорили с такой уверенностью, будто<br />

собственными глазами видели эти самые основы.<br />

Такие пересуды чрезвычайно нервировали друзей Поэта. ―Ну зачем он ввязался в<br />

политику? — говорили они, качая головами. — Какое ему дело, кто в кого и зачем бросает<br />

камни? Ведь он выше всякой политики и всех политиков…‖<br />

В том, что Поэту до сих пор не предоставлена квартира, виновато только руководство<br />

Объединения, считали его наиболее агрессивные члены и не упускали случая где-нибудь<br />

на страницах газет, по радио или телевидению назвать Объединение беспомощной,<br />

жалкой или, того хуже, мертвой организацией.<br />

Говорят, что более всего от этой неприятной ситуации страдал председатель Объединения<br />

Вафа-муэллим, человек с тонкой душой интеллигента. Он неоднократно писал во все<br />

инстанции, что Объединение, которое после обретения независимости должно было бы<br />

стать одной из наиболее демократических организаций, влачит вместо этого жалкое<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 15

существование. Но никто, казалось, его не понимал, нарочно не хотел понять. А его<br />

документально аргументированные напоминания о нерешенном квартирном вопросе<br />

Поэта растворялись в воздухе с быстротой капли, упавшей на раскаленную сковороду.<br />

Сотрудники Объединения уверяли даже, что эта проблема в последние месяцы очень<br />

сильно повлияла на здоровье Вафы-муэллима. Находились даже свидетели, видевшие, как<br />

он один-одинешенек лежал в большой палате, уставленной мягкими, обитыми сверху<br />

искусственной кожей диванами, и ждал, когда ему сделают успокаивающий укол. По<br />

слухам, теперь Вафа-муэллим стал рано приходить на работу. Он запирался в своем<br />

кабинете, а с теми, кому удавалось прорваться к нему, говорил пренебрежительно, давая<br />

всем своим видом понять, что ему мешают. Оставшись один, он снимал очки, тер<br />

ладонями лицо и задумчиво устремлял усталый взгляд на висевшую на противоположной<br />

стене доску, на которой были запечатлены автографы уже покойных корифеев<br />

национальной литературы…<br />

Рассказывают, что однажды коллега Поэта во время какого-то из своих выступлений<br />

предложил освободить помещение Объединения и предоставить его семье Поэта в<br />

качестве жилья. Услышав об этом, Вафа-муэллим срочно собрал секретариат<br />

Объединения и поставил этот вопрос на обсуждение. Когда же выяснилось, что<br />

превратить это помещение в жилое нет никаких возможностей, глаза Вафы-муэллима<br />

вновь угасли, на лицо вернулось выражение скорби, а полный безысходности взор вновь<br />

обратился к доске с великими автографами.<br />

Но больше остальных нищенское, бездомное существование Поэта, вынужденного<br />

снимать однокомнатную полуразвалившуюся, пропитанную запахом гнили и сырости<br />

хибару где-то в поселке на окраине города, беспокоило его коллег, сотрудников<br />

литературного центра ―Перо‖, и в первую очередь директора этого центра — драматурга и<br />

прозаика Гулама Гусейнли, человека чрезвычайно нервного и впечатлительного.<br />

Еще за несколько дней до того как Ахмед Аглепе влетел в центр со своей потрясающей<br />

новостью, Гуламу Гусейнли почему-то ночью приснилось много солдат. Они окружили<br />

двухэтажное здание центра и с улицы с грозными лицами заглядывали в окна…<br />

Наутро Гулам Гусейнли явился на работу в большой задумчивости. Он немедленно<br />

вызвал в кабинет своего друга Фараджа и, все так же задумчиво глядя вдаль, рассказал<br />

ему свой сон во всех подробностях.<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 16

Внимательно выслушав его, маленький седой издатель, по привычке дергая бровями,<br />

произнес:<br />

— Видно, следует ждать нового государственного переворота…<br />

Гулам Гусейнли по хитрым глазам Фараджа не мог понять — говорит ли его друг<br />

искренне или шутит.<br />

И оттого, когда в конце рабочего дня в дверях кабинета появилось растерянное лицо<br />

Ахмеда Аглепе, Гулам Гусейнли немедленно вспомнил свой сон и с не свойственным ему<br />

терпением стал ждать — что же скажет Аглепе.<br />

— Гулам-муэллим, наконец-то Поэту дали квартиру!— воскликнул Аглепе и замолчал,<br />

будто споткнулся на восклицательном знаке.<br />

От этой ну совершенно неожиданной новости на глаза Гулама Гусейнли навернулись<br />

слезы, и сквозь эту пелену ему, как в тумане, явилось лицо Поэта.<br />

Поэт посмотрел на него полным страдания и муки взглядом и, как всегда чуть иронично,<br />

проговорил: ―Да не переживай ты, Гули, так было всегда. С поэтов сдирают заживо кожу,<br />

разрисовывают их грудь пулями…‖ — Сказав это, он, грузно покачиваясь, исчез.<br />

— И говорят, что сам президент распорядился выделить ему эту квартиру… А в конце<br />

встречи, когда уже все стали расходиться, президент вдруг остановился, поднял левую<br />

руку, чтобы остановить людей, и, правда это или врут, но наизусть прочитал строку из его<br />

стихов. — Все это Аглепе выпалил одним духом.<br />

— Да кто это все тебе наговорил? — спросил неизвестно когда появившийся в кабинете<br />

поэт Дениз. Он только теперь смог пройти на свое любимое место у окна, откуда и задал<br />

свой вопрос, скрестив руки на груди и глядя на улицу.<br />

— Гая Караель.<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 17

— А при чем тут Гая Караель? — с тоской в глазах спросил Гулам Гусейнли и нервно<br />

дернул плечами.<br />

— Я встретил его на улице Истиглалиет2, он спускался вниз. Никогда еще не видел его<br />

таким взволнованным, даже голос дрожал.<br />

Повисло долгое молчание. Каждый был погружен в свои мысли. В этой тишине<br />

осторожно приотворилась дверь.<br />

Фарадж, словно прочувствовав атмосферу, царящую в кабинете, неслышно прошел и сел в<br />

свое любимое высокое массивное кресло.<br />

— Он сам все рассказал. Я даже ни о чем не спрашивал. Говорит, что вчера ночью ему<br />

позвонили домой, срочно вызвали в аппарат президента, там попросили написать что-то<br />

типа справки о Поэте.<br />

Аглепе замолк и оглядел присутствующих.<br />

Гулам Гусейнли все так же с тоской во взоре смотрел куда-то вдаль, Дениз, скрестив руки,<br />

— на улицу, Фарадж закинул ногу на ногу и внимательно разглядывал свой башмак с<br />

отставшей подошвой, поэт Асланоглы задумчиво поигрывал спичечным коробком,<br />

остальные с немым вопросом на лицах смотрели на него, Аглепе…<br />

— Да, теперь Караель попрет как танк. Будет рассказывать, что Поэт получил квартиру<br />

благодаря ему, — неожиданно выкрикнул Асланоглы и, глядя на собравшихся, покачал<br />

головой.<br />

Раздался телефонный звонок, и на том конце провода послышались крики Гая Караеля. Он<br />

торопливо, но подробно рассказал, как вчера, уже глубокой ночью, он в аппарате<br />

президента писал справку о Поэте и его творчестве, а потом, не дожидаясь ответа, повесил<br />

трубку. Или это на линии что-то разъединилось?<br />

Гулам Гусейнли некоторое время вертел трубку в руке, словно ждал еще чего-то, потом<br />

положил ее на место.<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 18

— Говорит, что именно после его справки… — задумчиво сказал он.<br />

— Что? — простонал кто-то в противоположном конце кабинета.<br />

— Он говорит, что этот вопрос подняли только ознакомившись с его справкой,— глухим,<br />

растерянным голосом проговорил Гулам Гусейнли.<br />

Его всегда раздражали путаница, бессмыслица, неопределенность. И в прозе своей Гулам<br />

Гусейнли был таким. В каждой фразе, каждом обороте он старался быть предельно ясным<br />

и логичным, что постоянно отмечали анализирующие его творчество критики.<br />

— Ну, что я говорил? Убедились? — выкрикнул Асланоглы, оглядывая присутствующих,<br />

при этом в глубине его глаз вспыхивали непонятные огоньки.<br />

— Ради Аллаха, потише, — потирая лицо, проговорил Гулам Гусейнли. — И без тебя<br />

тошно.<br />

Смеркалось. Собравшиеся разбрелись по домам, остались только, как это всегда бывало в<br />

экстремальных случаях, Гулам Гусейнли и Фарадж. И хотя в кабинете горел полный свет,<br />

по мере того как за окном темнело, мрак, казалось, сгущался и в кабинете.<br />

— Тут может быть несколько вариантов,— говорил Фарадж, вглядываясь в клубы<br />

табачного дыма. — Во-первых, вероятно, президент просто хочет этим поступком войти в<br />

историю. То есть остаться в истории справедливым шахом, создавшим условия для жизни<br />

великому Поэту… — Фарадж взглянул краем глаза на Гулама Гусейнли, чтобы убедиться,<br />

что тот его слушает, и продолжил: — А может быть, стихи Поэта произвели на<br />

президента, любящего поэзию, впечатление, и он сделал это безо всякой задней мысли, во<br />

имя великой литературы. Но есть еще одна версия…<br />

Эти рассуждения прервал резкий звонок телефона. Гулам Гусейнли чуть ли не всем телом<br />

обрушился на аппарат. На том конце провода послышался взволнованный голос Дениза:<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 19

— По-моему, тут есть только одна версия — президенту нужна любовь поэтов…<br />

Дениз начал распространяться о том, какую огромную энергию может дать человеку<br />

любовь Поэта, после чего торопливо попрощался и бросил трубку, словно внезапно кудато<br />

заспешил.<br />

— Третья версия… — как ни в чем не бывало продолжил Фарадж, загибая очередной<br />

палец.<br />

— Значит, он способен понять художественное слово… — прервал вдруг Фараджа Гулам<br />

Гусейнли, и неясное сияние разлилось по его лицу. — Значит, он все понимает, —<br />

взволнованно проговорил он. — А мы-то…<br />

…Фарадж, давно не видевший друга таким, слегка растерялся.<br />

— Конечно, понимает, — ответил он, недоуменно пожимая плечами. — Я всегда говорил<br />

и опять повторяю: быть может, он самый великий писатель…<br />

— Значит, он нас понимает, — будто самому себе сказал Гулам Гусейнли и почувствовал,<br />

как от восторга комок подкатывает к горлу.<br />

В такие мгновения, когда Гулам Гусейнли был чем-то растроган, Фараджу становилось не<br />

по себе. Он расстраивался, ему казалось, что это он довел своего друга детства, крепкого<br />

мужчину, автора нескольких книг, до столь жалкого состояния.<br />

И сейчас сердце Фараджа, больше жизни любившего литературу, болело за друга. Ему<br />

было больно видеть этого здорового пятидесятилетнего человека беспомощным и<br />

растерянным, как внезапно осиротевший ребенок…<br />

* * *<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 20

Вечером в своей маленькой однокомнатной квартире Гулам Гусейнли в задумчивости<br />

сидел в глубоком кресле перед телевизором и вспоминал, как Фарадж, перечисляя версии,<br />

загибал свои маленькие пальчики, точно на кнопки надавливал.<br />

Во всем этом единственной реальностью было предоставление президентом квартиры<br />

Поэту, без устали поносившему во всех газетах и зарубежных радиоголосах власти и их<br />

―инфантильную политику‖.<br />

За раздумьями Гулам Гусейнли незаметно задремал в своем кресле, и приснился ему<br />

Фарадж.<br />

— Его самое крупное произведение — это мы, — подмигивая, говорил он.<br />

Наутро в литературных кругах, во всех редакциях и творческих объединениях царило<br />

необыкновенное возбуждение. Всюду ―обмывали‖ квартиру Поэта, произносили в его<br />

честь тосты, направляли через газеты пышные поздравления Поэту и благодарственные<br />

телеграммы президенту.<br />

Рассказывают, что группа литераторов, потрясенных этим сообщением, послала<br />

президенту телеграмму на двадцати трех страницах, в которой говорилось о силе<br />

художественного слова, о том, какие перемены способно произвести оно в душах людей, о<br />

физической мощи Слова, которое властно изменять ход событий.<br />

А поклонники Поэта, по слухам, видя в этом событии символ торжества поэзии и<br />

искусства, даже отправились в паломничество на могилу какого-то средневекового поэта.<br />

Там они провели День поэзии, читая стихи виновника торжества, и закончили<br />

возложением цветов на могилу…<br />

…Рассказывают еще, что несколько собратьев по перу поехали к Поэту, рассчитывая<br />

увидеть своего друга на седьмом небе от счастья. Но вместо этого нашли его печальным,<br />

даже сонным, лежащим спиной ко всему миру.<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 21

Увидев их, он встал, и ноги его были опухшими, похожими на столбы, потому что было в<br />

квартире тесно, и жизнь оттого Поэт вел малоподвижную. С трудом переставляя ноги, он<br />

двинулся к ним с выражением вины на лице.<br />

— Это он сам… Я ни о чем не просил, — растерянно бормотал Поэт, вглядываясь в лица<br />

пришедших.<br />

Новость о том, что президент дал квартиру Поэту, откровенно поддерживающему<br />

оппозицию, и даже прочитал на память его стихи, в тот же день вышла за пределы кругов<br />

литературных и разлетелась по кругам, никакого отношения к литературе не имеющим.<br />

Многие сочли это рекламной акцией для привлечения на свою сторону армии<br />

поклонников Поэта, оппозиционных партий, которым сочувствовал Поэт, литераторов.<br />

Другие видели в этом расчет президента на то, что благодарный Поэт со временем создаст<br />

и его, президента, поэтический портрет.<br />

В памяти у многих остались стихи Поэта, посвященные экс-президенту, после которых<br />

тот из обычного ученого-языковеда, почти против своего желания ставшего президентом,<br />

вдруг превратился в личность легендарную, во всеобщего любимца. Видно, тот феномен<br />

привлек внимание и нынешнего президента…<br />

И если бы теперь Поэт с присущим ему вдохновением воспел президента, рожденного<br />

властвовать над людьми, создал образ мудрого руководителя, отдающего себя без остатка<br />

народу, тогда уж ни годы, ни тысячелетия не стерли бы имя этого человека из памяти<br />

потомков…<br />

* * *<br />

Вечером следующего дня — холодным, ветреным, осенним вечером — Гулам Гусейнли,<br />

все еще тонувщий в море версий, брел домой. За одним из поворотов он нос к носу<br />

столкнулся с каким-то человеком.<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 22

— Ах, дорогой, — слабым голосом простонал этот некто, уткнувшись лицом ему в грудь<br />

так, будто специально караулил его за этим углом. — Я знал, я всегда знал, что среди нас<br />

самый сильный, самый смелый — это ты… И снова ты… снова Гули…<br />

Только по мягкому певучему выговору Гулам Гусейнли узнал во встречном Салаха<br />

Сарызаде, всю жизнь писавшего романы о трудной жизни простых нефтяников с черными<br />

от мазута руками, но светлыми душами.<br />

— Значит, все было напрасно? Все было ложью? Литература… — тут голос старого<br />

писателя словно куда-то отдалился, а потом зазвучал совсем рядом: — Литература,<br />

которой мы отдали всю свою жизнь, ради которой терпели столько лишений, никому,<br />

значит, не нужна, Гули?..<br />

Сарызаде продолжал говорить, все еще уткнувшись лицом в грудь Гулама Гусейнли, и<br />

казалось, отстранись он сейчас — и тут же упадет. Он даже плакал. Или это Гуламу<br />

Гусейнли так показалось?..<br />

Гулам осторожно отстранил от себя худое, хилое тело старого писателя, взглянул ему в<br />

лицо.<br />

— Почему же не нужна?<br />

— Не нужна… Не нужна… Если б была нужна, если б они ценили литературу, то не<br />

поступили бы так…<br />

Тут голос старика задрожал, он закашлялся, лицо его сморщилось, отчего он стал похож<br />

на обиженного ребенка<br />

— Да что же они такого сделали, Салах-муэллим?<br />

— Я уже пятьдесят лет в литературе, автор тридцати двух романов, ста четырех рассказов,<br />

инвалид Отечественной войны, рядовой литературы, посвятивший ей всю свою жизнь,<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 23

живу у черта на куличках, в коммунальной квартире, а они раздают квартиры тем, у кого<br />

и так по три-четыре дома.<br />

Гулам Гусейнли насторожился. Он внимательней взглянул на старого писателя, которого<br />

до тех пор считал человеком тонким, добрым.<br />

— Вы кого имеете в виду, Салах-муэллим? Если вы о Поэте, то он, бедняга…<br />

— При чем тут Поэт, милый?! Мне сейчас позвонили и сказали: президент в честь съезда<br />

дал квартиру каждому члену Совета аксакалов…<br />

Гулам Гусейнли собирался ответить, но Сарызаде неожиданно повернулся и, продолжая<br />

что-то бормотать о Совете аксакалов, пошел прочь, шаркая старыми, стоптанными<br />

башмаками.<br />

— Я новый роман написал. Пришлю! — крикнул он уже с другой стороны<br />

улицы. — Опять про нефть!<br />

Дома Гулам Гусейнли включил телевизор. Транслировали встречу из дворца президента.<br />

Президент на этот раз вошел в зал не как обычно через широкие двустворчатые двери, а<br />

возник из какого-то таинственного пространства между стен. Он на некоторое время<br />

величественно остановился на фоне трехцветного знамени, будто ждал чего-то, а потом,<br />

словно повинуясь не слышному обычному уху приказу, прошел на свое место во главе<br />

огромного круглого стола, оглядел собравшихся светло-серыми глазами, настолько<br />

светлыми, что зрачки почти сливались с белками. Потом на его розовых губах заиграла<br />

улыбка, он что-то сказал.<br />

Писатели-аксакалы — они почему-то все сидели рядом, с правой стороны — смотрели на<br />

президента с благодарностью и напряженно улыбались.<br />

Президент что-то говорил, глядя на сложенные на столе руки. Но при этом видел всех<br />

присутствующих в зале. Или это Гуламу Гусейнли только показалось?!<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 24

Затем камера повернулась к аксакалам, и на экране одно за другим стали возникать<br />

крупным планом их лица. Гулам Гусейнли невольно затаил дыхание.<br />

Лица писателей, которых он знал не один десяток лет, вдруг показались ему настолько<br />

изменившимися, что Гулам Гусейнли пришел в ужас.<br />

Сидевший первым народный поэт Кюскюн почему-то был похож на сидевшего рядом с<br />

ним народного писателя, прозаика Тары Вердиева. Вердиев, в свою очередь, — на<br />

сидевшего от него через два кресла прозаика и драматурга Сумбатлы, который как две<br />

капли воды походил на сидевшего последним народного поэта Атиллу Зардушта, а того,<br />

что самое удивительное, было не отличить от Сарызаде, с которым Гулам Гусейнли<br />

только что столкнулся на темной холодной улице.<br />

Через несколько минут народный поэт Кюскюн, медленно передвигая плохо<br />

разгибающиеся ноги, направился к стоявшей в верхнем углу зала высокой, как шпиль,<br />

трибуне, тяжело оперся о нее локтями и с побелевшим лицом почему-то заговорил об<br />

успехах, которых достигла страна за последние годы, о добыче нефти и успешной<br />

внешней политике.<br />

В это время на столике рядом с креслом зазвонил телефон.<br />

— Гулам-муэллим! — зазвучал откуда-то издали сквозь неясный свист и завывания голос<br />

Ахмеда Аглепе. Гуламу Гусейнли показалось даже, что он говорит откуда-то с острова<br />

посреди бушующего океана. — Вы слышали, что случилось? — Временами голос Ахмеда<br />

пропадал, словно пенистые волны океана заливали телефонный кабель.<br />

— Говори громче, я плохо слышу! — крикнул Гулам Гусейнли, прикрывая микрофон<br />

ладонью.<br />

— Поэт Кюскюн умер!<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 25

— Кюскюн?! — воскликнул Гулам Гусейнли. Он посмотрел на экран, где Кюскюн, все<br />

такой же бледный, продолжал говорить о внешней политике, и почувствовал, как все тело<br />

покрывается противным холодным потом. — Ты что, свихнулся?! Да вот он.<br />

— Это запись! Встреча закончилась в шесть часов! Он прямо там и скончался, в лифте!<br />

Говорят, у него вдруг подкосились колени, голова упала на грудь… Сначала думали, что<br />

обморок, а потом приехала ―скорая‖ и все стало ясно!<br />

Долго еще, перекрикивая свист бури и заливающие кабель океанские волны, Ахмед<br />

Аглепе рассказывал обо всем, что происходило после встречи с Президентом…<br />

По словам Аглепе, Кюскюн оказался не единственной жертвой этой встречи. Так, дважды<br />

лауреат Государственной премии, автор романов о национальной трагедии, народный<br />

писатель Неймат Озал тоже в коридоре администрации президента почувствовал себя<br />

плохо. Прибывшая ―скорая‖ определила сердечную недостаточность, и прямо оттуда<br />

писателя отвезли в одну из центральных больниц.<br />

Да и другие чувствуют себя неважно.<br />

— Перед дворцом президента стояло столько машин ―скорой помощи‖!.. — Аглепе уже<br />

явно охрип от крика.<br />

— Ты откуда говоришь? — тоже почему-то крикнул Гулам Гусейнли.<br />

— Да я здесь, под вашим домом! — снова закричал Аглепе.<br />

Долго еще гудело в ушах Гулама Гусейнли после того, как он повесил трубку, а от<br />

рассказа Ахмеда Аглепе пересохло в горле.<br />

Старых писателей, как раненых бойцов из окопов, выносили из здания администрации<br />

президента и укладывали в машины ―скорой помощи‖.<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 26

А на экране они пока были живы-здоровы. С побелевшими лицами они по одному<br />

выходили к трибуне, гордо и взволнованно говорили о чем-то, не имевшем отношения к<br />

литературе, и такие же бледные возвращались на свои места.<br />

Встреча закончилась, старики уже расходились, как вдруг камера показала президента.<br />

— Одну минутку! — громко сказал он, подняв руку.<br />

Президент задумался на мгновение, потом подозвал к себе мэра города и безо всяких<br />

объяснений и предисловий отдал распоряжение выделить каждому из участников встречи<br />

по четырехкомнатной квартире, потом громко прочитал строку из стихов одного из<br />

присутствовавших поэтов. На этом встреча закончилась.<br />

Ночью Гулам Гусейнли долго не мог заснуть.<br />

Ему виделась площадь перед дворцом президента, кишащая машинами ―скорой помощи‖,<br />

он вспоминал президента, который говорил, глядя на свои руки, снова видел<br />

непостижимым образом изменившиеся лица писателей.<br />

Эти картины не оставили его и во сне. Но теперь среди писателей оказались и<br />

повесившийся несколько лет назад от нищеты Мамедъяр, и разрушивший свою печень<br />

алкоголем Сеид Мирза, и умерший во сне Сурхай, и Эльбрус, который всегда говорил так<br />

громко, что умер от кровоизлияния в мозг, держа речь, здесь же суетились и работники<br />

администрации президента, укладывающие на носилки безжизненные тела стариков. А<br />

Ахмед Аглепе кричал из телефонной будки, стоящей на одиноком острове посреди<br />

бушующего океана:<br />

— Он делает это во имя великой литературы! Во имя великой литературы!<br />

И от этих слов волосы дыбом вставали.<br />

Наутро весть о том, что президент раздал квартиры писателям-аксакалам, и слухи о<br />

пошатнувшемся здоровье награжденных снова всколыхнули литературные круги.<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 27

Похороны поэта Кюскюна, согласно решению государственной комиссии по организации<br />

похорон, должны были состояться через три дня, на следующий день после съезда<br />

Объединения писателей.<br />

По сведениям, Неймат Озал всю ночь провел без сознания, а когда он наконец пришел в<br />

себя, у него вдруг резко поднялась температура.<br />

Врачи, которые никак не могли связать это резкое повышение температуры с сердечной<br />

недостаточностью, решили провести полное обследование больного, собрали все<br />

необходимые анализы, сделали рентген, флюорографию, а потом пригласили на<br />

консилиум светил местной медицины. Однако светила к единому мнению прийти не<br />

смогли.<br />

Очевидцы рассказывали, что старого писателя, отдавшего всю жизнь литературе, до утра<br />

бил озноб. Он лежал, укутавшись в одеяло, а под утро, приоткрыв глаза, прошептал:<br />

— Он сделал это ради меня, — и снова потерял сознание.<br />

Нечто непонятное творилось и с Атиллой Зардуштом. Возвратившись после приема у<br />

президента, этот беззаветный труженик литературы, ни слова не говоря домашним,<br />

заперся в своем кабинете и не открывал дверь, несмотря на настойчивые стуки<br />

домочадцев и присоединившихся к ним позже соседей.<br />

Лишь глубокой ночью, когда соседи взломали дверь и вошли в кабинет, Атиллу нашли<br />

лежащим на полу с перекошенным ртом.<br />

Санитары, спускавшие его на носилках по лестнице, рассказывали потом, что старик, еле<br />

шевеля парализованными губами, прошептал:<br />

— Он сделал это ради меня…<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 28

И снова поползли версии и догадки по поводу подарка, сделанного президентом<br />

писателям-аксакалам.<br />

Часть литераторов утверждала, что президент, блестяще стабилизировав ситуацию в<br />

республике, этим своим распоряжением решил пристыдить замечательных мастеров<br />

слова, демонстрировавших пылкую приверженность бывшим президентам.<br />

Другие говорили, что президент просто не знает о существовании в стране молодых,<br />

талантливых литераторов. Поэтому для него вся национальная литература воплотилась в<br />

этих пропахших нафталином старцах, и он этим указом решил продемонстрировать<br />

накануне съезда писателей свое отношение к ним и т.д. и т.п.<br />

* * *<br />

Когда Гулам Гусейнли, все еще под впечатлением от своего сна, вступил в фойе центра,<br />

часть членов объединения ―Авангард‖ уже разошлась.<br />

Увидев его, председатель Объединения Дунья Годжагюль, убрав за спину сжатые в<br />

кулаки руки, зло двинулся в его сторону по-борцовски быстрыми, короткими шагами.<br />

— Знаю, знаю… Но сейчас я не могу, Дунья, — пробормотал тихим голосом Гулам<br />

Гусейнли, отталкивая Дунью.<br />

— Надо бы посоветоваться,— сказал Дунья Годжагюль, идя по лестнице за Гуламом<br />

Гусейнли.<br />

— О чем советоваться?<br />

— Мы подготовили обращение.<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 29

— Что еще за обращение? И вы квартир хотите? — спросил Гулам Гусейнли и с<br />

ненавистью посмотрел на раскрасневшееся от только что закончившегося митинга лицо<br />

Дуньи Годжагюля.<br />

— А почему бы не хотеть? Мы здесь голодаем, наши дети ютятся по чужим домам, а<br />

квартиры дают старикам, у которых и без того по пятьдесят квартир по всему городу.<br />

От возбужденного ли тона Дуньи Годжагюля или от траурного настроения после<br />

вчерашнего известия о смерти поэта Кюскюна, а может, и от приснившегося Аглепе,<br />

который кричал: ―Он делает это во имя великой литературы!‖ — волна тошнотворного<br />

отвращения вдруг накатилась на Гулама Гусейнли.<br />

— Оставь меня в покое, Дунья. Честное слово, мне не до того. Делайте как хотите…<br />

Фарадж сидел в своем любимом кресле, закинув одну на другую свои маленькие ножки, и<br />

ждал Гулама.<br />

— Телефон не работает? — спросил он, едва Гулам вошел в кабинет, и беспокойно<br />

заворочался в кресле.<br />

Велев никого к себе не пускать, Гулам весь день провел в кабинете с Фараджем.<br />

Окутанные туманом дыма, они блуждали в тумане догадок.<br />

— Старый организм не вынес слишком большой радости, — резюмировал наконец<br />

Фарадж.<br />

— Все сложнее, — проговорил Гулам Гусейнли, задумчиво глядя вдаль. — Все гораздо<br />

сложней, чем мы думаем.<br />

Ближе к вечеру кто-то осторожно постучал в дверь.<br />

Растерянный не менее вчерашнего, Аглепе прокрался в кабинет и замер у двери.<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 30

— Что еще? — полный самых страшных предчувствий, спросил Гулам Гусейнли.<br />

— Молодым тоже дают квартиры… прямо сейчас… Президент дал распоряжение… И<br />

стихи, говорят, читал…<br />

— Кто?<br />

— Президент. Из последнего цикла Саххата Гурумгея.<br />

— Стихи нашего Саххата?<br />

— Да.<br />

Аглепе хотел было сесть, но почему-то передумал и остался стоять у двери в<br />

выжидательной позе.<br />

Фарадж взглянул на Гулама Гусейнли, его глаза метали молнии. Гулам Гусейнли в<br />

замешательстве посмотрел на Фараджа, потом перевел взгляд на старые, стоптанные<br />

туфли Аглепе.<br />

Вечером Фарадж провожал Гулама Гусейнли до дома. Друзья долго стояли у входа в<br />

подъезд и, не замечая дождя, смотрели друг на друга.<br />

Фарадж поднял воротник мокрого плаща, стиснул маленькими ручками воротник и, дрожа<br />

от холода, проговорил:<br />

— Я боюсь…<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 31

— Чего? — спросил Гулам Гусейнли, глядя в полное страсти умное лицо Фараджа и<br />

чувствуя, как у него слабеют колени.<br />

Фарадж молчал. Глаза его слезились от холода. Или это рыдания подступили к горлу?<br />

— Боишься, что кто-нибудь из молодых тоже может не вынести счастья? — полушутяполувсерьез<br />

спросил Гулам Гусейнли, но Фарадж не шевельнулся.<br />

Дома Гулам Гусейнли включил телевизор. Транслировали встречу президента с молодыми<br />

литераторами.<br />

Президент снова остановился, оглянулся, опять поднял левую руку и прочитал стихи.<br />

Ночью он приснился Гуламу Гусейнли.<br />

В белом халате он стоит перед огромным столом, заставленным различными колбами,<br />

банками самых причудливых форм, заполненными какой-то жидкостью разных цветов.<br />

Гулам Гусейнли тоже находится в этой лаборатории. Он прячется за тяжелой бархатной<br />

портьерой и наблюдает за действиями президента.<br />

Президент поднимает одну из колб, разглядывает ее содержимое на свет, потом берет<br />

маленькую бутылочку с зеленой жидкостью и аккуратно капает несколько капель в колбу<br />

с красной жидкостью. Жидкость в колбе начинает пениться, дымиться… Дым, клубясь,<br />

вытекает из колбы, заполняет лабораторию. Он уже скрывает от глаз Гулама Гусейнли<br />

президента, стол, заползает в горло… Гулам Гусейнли кашляет…<br />

И в этот миг откуда-то совсем рядом слышится властный голос президента:<br />

— Поменьше следи за мной, Гулам.<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 32

* * *<br />

В ярко освещенный зал театра президент вошел через главный вход. С выражением<br />

усталости на лице он посмотрел на стоя приветствующую его публику, помахал рукой, а<br />

потом, чуть прихрамывая, пошел вдоль первого ряда.<br />

Следом за ним шли остальные руководители государства, которые расселись позади<br />

пустого ряда, занятого президентом.<br />

Съезд начал свою работу.<br />

Ораторы сменяли один другого, и каждый начинал с того, что в меру своих способностей<br />

приветствовал президента, а потом, как и на всех предыдущих собраниях, говорил о<br />

природных богатствах страны, добыче газа и зерноводстве.<br />

Гулам Гусейнли и Фарадж молча сидели в заднем ряду.<br />

Гулам время от времени беспокойно оглядывался, пытаясь найти Дениза.<br />

— Он не придет, — сказал, не отрывая взгляда от сцены, Фарадж. — Говорит, ему все это<br />

опротивело…<br />

И тогда Гулам Гусейнли вспомнил, как однажды Дениз, по обыкновению стоя у окна со<br />

скрещенными на груди руками, сказал:<br />

— Вся разница между нами в том, что они в этой жизни стоят на черных полях, а мы — на<br />

белых…<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 33

Писатели среднего поколения еще два месяца назад подготовили резко критические речи<br />

против руководства Объединения, вот уже несколько лет безразличного к их творчеству и<br />

трудной жизни. На этом основании они собирались требовать отставки руководства. Они<br />

сконцентрировались в левой части зала и оттуда грозно смотрели на сидящего в<br />

президиуме и скрывшего глаза за черными очкам Вафу-муэллима.<br />

— Чувствую, что-то произойдет, — не оборачиваясь, тихо сказал Фарадж.<br />

— Что произойдет?<br />

— Не знаю, — ответил Фарадж. Он оглянулся на Гулама Гусейнли и, испуганно расширив<br />

близко посаженные круглые глаза, добавил: — Видишь, он хромал.<br />

— Ну и что? — шепотом спросил Гулам, пожимая плечами.<br />

— Да ведь он никогда не хромал,— проговорил Фарадж, беспокойно ерзая на месте.<br />

И уже до конца заседания Гулам Гусейнли смотрел туда, в первый ряд, но со своего места<br />

мог разглядеть только часть левого плеча президента.<br />

Самым поразительным было то, что за все это время плечо ни разу не шевельнулось.<br />

Казалось, президент ушел, оставив вместо себя пустой пиджак.<br />

К концу заседания президент поднялся и, все так же хромая, медленно прошел к трибуне.<br />

И тогда Гулам Гусейнли подумал, что президент прихрамывает потому, что ему жмут его<br />

до блеска начищенные, новые черные туфли.<br />

Президент некоторое время помолчал, обводя печальным взглядом полутемный зал,<br />

словно искал кого-то, а потом, сотрясая зал своим мощным голосом, заговорил об<br />

искусстве слова, о достижениях национальной литературы за последние годы.<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 34

Он говорил о тонкой душе писателей, кровью сердец создающих свои произведения.<br />

Потом перешел на заботу со стороны государства, в которой эти люди нуждаются, а под<br />

конец, подняв левую руку, объявил, что отдал распоряжение о выделении квартир всем<br />

пятистам пятидесяти шести членам Объединения…<br />

После подобного сообщения президента в зале на миг воцарилась тишина.<br />

И в этой тишине президент, все так же прихрамывая, сошел со сцены и, сложив руки за<br />

спиной и ни с кем не попрощавшись, с печальным лицом покинул зал.<br />

И только тогда стены зала содрогнулись от аплодисментов и криков, так, что Гулам<br />

Гусейнли почувствовал, как сжался в спазме его желудок, а на ресницах задрожала<br />

набежавшая откуда-то слеза.<br />

Фарадж не аплодировал, он смотрел на зал, стены которого, казалось, обрушатся от шума,<br />

глаза его были полны страха.<br />

* * *<br />

На следующий день все правительственные газеты опубликовали новый указ президента.<br />

Он гласил, что в честь XXXIX съезда Объединения писателей и, учитывая заслуги в<br />

развитии национальной литературы, все члены Объединения обеспечиваются квартирами.<br />

Ближе к полудню из Объединения пришло сообщение, что по личному распоряжению<br />

президента в нагорном квартале города в нескольких километрах от жилого массива на<br />

территории, обнесенной высоким забором, для членов Объединения выделено<br />

двадцатиэтажное жилое здание в пятьсот пятьдесят шесть квартир.<br />

В литературных кругах воцарилась странная тишина.<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 35

Гуламу Гусейнли, у которого после этих окутанных тайной событий совершенно<br />

расстроились нервы, стал часто сниться этот ужасный дом.<br />

Вот он стоит окруженный высоким, чуть ли не до неба, забором, пятисот пятидесяти<br />

шестиквартирный гигант, похожий на серое надгробие. А жители его — нежный, легко<br />

возбудимый творческий люд — ходят в униформе, в желто-зеленых пижамах. А обслуга<br />

— врачи, парикмахеры, киоскеры, продавцы — все в белых халатах.<br />

И только одному Гуламу Гусейнли не хватило пижамы, поэтому ему не разрешается<br />

выходить из дома, и он карабкается на высокое двустворчатое окно, выглядывает оттуда и<br />

кричит, зовет Фараджа. А тот в большой, не по росту, пижаме играет во дворе с другими<br />

жильцами в чехарду…<br />

1 Освежающий напиток из кислого молока.<br />

2 Одна из центральных улиц Баку, в верхней части которой находится дворец президента.<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 36

Эльчин Гусейнбейли<br />

Рассказы<br />

Перевод М.Гусейнзаде и С.Мамедзаде<br />

Гарачуха Эльчин Гусейнбейли — известный прозаик, драматург, публицист; родился в<br />

1961 году, окончил МГУ, его книги переведены на русский, грузинский, английский языки.<br />

Невеста с Севера<br />

Немного длинный рассказ<br />

В эту историю я влип, можно сказать, не то чтоб на ровном месте, а прямо на ходу. Шел я<br />

себе, шел, долго ли шел или коротко, по горам да долинам, брел по ущельям, карабкался<br />

по скалам... Стоп, да меня, кажется, опять заносит в альпинизм...<br />

Начну-ка лучше снова. Выехали, значит, как-то я да мой портфель в путь-дорогу,<br />

направляясь к нашим северным соседям. Меня с моей поклажей ждали в городе N (не<br />

стану называть его, вам это не интересно, да и в моем рассказе он будет играть самую что<br />

ни на есть второстепенную роль) на какое-то мероприятие врачей для животных (на<br />

вашем языке их называют ветеринарами). Чтобы вспомнить, что это было за мероприятие,<br />

надо было бы покопаться в куче пригласительных, но во-первых, не так уж и важно, что<br />

это было за мероприятие, а во-вторых, у меня не хватит терпения искать то приглашение,<br />

а у вас — ждать, пока я его найду. Уверен, что, как истинных азербайджанцев, вас больше<br />

интересует случившееся со мной. Вот о нем я сейчас вам и расскажу.<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 37

Но прежде чем перейти к сути, совершенно искренне скажу вам — я стал ветеринаром изза<br />

нашей буйволицы. Купили мы ее у Миркиши давно, еще когда я был совсем<br />

маленьким. И вдруг эта буйволица, которая стоила целого стада, серьезно заболела.<br />

Начался у нее понос, и так она и скончалась. А перед смертью выкатилась из ее глаз<br />

слезинка. Я-то к тому времени хорошо знал, какие это страдания, когда тебя проносит,<br />

поэтому прекрасно понимал, как она, бедняжка, мучается. А остальным все было<br />

нипочем. Видно, у них никогда не болели животы. Может, когда и болели, но я что-то не<br />

помню, чтобы они часами просиживали в уборной. Ну разве что бабушка могла<br />

посочувствовать нашей бедняжке-буйволице. Она тоже, бывало, жаловалась на запоры.<br />

Вот тогда-то я назло домашним решил стать не человечьим врачом, а ветеринаром.<br />

Поступил в техникум у нас в райцентре, проучился там два года, получил, как говорила<br />

бабушка, царский диплом, опровергнув тем самым мнение, будто у меня каменное сердце.<br />

Чтобы между нами не было никаких недомолвок, я должен разъяснить эту историю насчет<br />

каменного сердца. Надо вам сказать, что в детстве я слыл искусным охотником на<br />

соседских кур, которым умел ловко перебить ногу. Разумеется, все наши соседи и близкие<br />

находили мое поведение крайне антигуманным. На самом же деле я лишь претворял в<br />

жизнь мечты бабушки. Потому что бабушка, завидя в нашем огороде соседскую курицу,<br />

швыряла в нее камнями, целясь именно в ногу. Но ни разу бабушке не удавалось поразить<br />

цель. А ваш покорный слуга отличался поразительной меткостью, но вместо призов ему<br />

доставалась только брань от домашних и соседей. Все это, конечно, теперь уже далеко<br />

позади, и мне удавалось не раз доказывать, что мнение обо мне, как человеке<br />

жестокосердом, весьма ошибочно. А теперь перейдем к мелодраматической части моего<br />

рассказа.<br />

Сначала все шло хорошо. Купил билет, сел в самолет, долетел. Пропущу всякие<br />

несущественные мелочи, скажу только, что в клубе ветеринаров мне дали двухметровый<br />

чертеж — как проехать в поселок, где будет проходить это самое мероприятие. Через<br />

полчаса я уже стоял на перроне, откуда отходят пригородные электрички, и ждал поезда,<br />

одновременно выясняя — ходят ли вообще поезда до поселка Рог (наши северные соседи<br />

почему-то именно так назвали поселок, где намечалось это ветеринарное мероприятие).<br />

Но никто не мог дать мне вразумительного ответа. Я не отчаивался и продолжал<br />

расспросы, пока меня не отослали к стоящей в некотором отдалении небольшой группе<br />

людей. Я подошел к ним и спросил, едет ли электричка в этот проклятый поселок. И опять<br />

я не получил никакого ответа. И не то что не ответили, даже не обратили на меня<br />

внимания. Даже повернулись ко мне спиной. Я совершенно отчетливо понял, что эти<br />

люди игнорируют меня только за то, что в этой компании блондинов я оказался<br />

единственным брюнетом. Тут во мне бурно взыграло самолюбие, и я выдал по полной<br />

программе все, что о них думаю.<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 38

Сейчас мне неохота пересказывать всю мою тогдашнюю речь, могу только упомянуть<br />

весьма удачную, на мой взгляд, мысль — ―я — врач, и насмотрелся на блондинистых<br />

баранов вроде вас‖... Слово ―врач‖ я произнес с особым пафосом и собирался уже<br />

хлопнуть портфелем оземь, но какая-то пожилая женщина перехватила не столько даже<br />

мой портфель, сколько злобу, и спокойно сказала: ―Успокойтесь, молодой человек.<br />

Поберегите ваши нервы для старости, а уехать в ту дыру можно именно с этой<br />

платформы‖. Я вошел в вагон гордый, как аист. (Неплохое сравнение, да — гордый, как<br />

аист? А еще кое-кто говорит, что в моих рассказах мало образности.) ―Здесь свободно?‖<br />

— спросил я. И опять никто не ответил. Я плюнул и сел, не дождавшись ответа. Да и<br />

зачем мне нужно чье-то разрешение? Что, оно ему по наследству досталось? Или это его<br />

папа изобрел поезд? Сижу себе, думаю обо всем этом и тут замечаю, что рядом со мной<br />

сидит молодая женщина. Собственно, то, что она молодая, я понял только тогда, когда она<br />

спрыгнула с поезда. Потому что нижнее белье ее оказалось плиссированным, а такое<br />

белье носят только молодые. Рядом с ней сидел маленький мальчик. На это я уж совсем не<br />

обратил внимания, о чем потом горько пожалел. Знал ведь, что на детей надо обращать<br />

особое внимание, что надо в первую очередь сдружиться именно с детьми. Иначе...<br />

Короче, сижу себе, любуюсь пейзажем за окном. Думаю о чем-то. Не важно о чем.<br />

Готовлюсь плавно к сладостному, беззаботному, но крайне необходимому процессу<br />

дремы, как вдруг чувствую, как что-то обжигает мне бок. Оглядываюсь и вижу, как этот<br />

самый мальчишка, что был рядом с женщиной, стоит сбоку и совершенно спокойно<br />

совершает деяние, недопустимое в общественном месте, а попросту говоря, вынув свое<br />

мужское достоинство, впрочем, какое там достоинство, вот инструмент, который Залха<br />

увидела у нашего односельчанина Имралы, — это достоинство, а тут так себе, отросток не<br />

больше шелковичного червя, и орошает меня из него. Я с криком вскочил на ноги.<br />

Высказал его матери все, что думал по поводу ее сына. Та, не переставая, твердила:<br />

―Простите, Бога ради...‖ Окружающие смеялись. Видя это, она тоже присоединилась к<br />

остальным. Тогда я в бешенстве сорвал с себя рубашку и выжал на нее эту (примите к<br />

сведению!) вонючую жидкость. Судя по всему, женщина этого не ожидала. Она тоже<br />

завопила и вскочила на ноги. ―Нахал!‖ — воскликнула женщина. Я с достоинством<br />

ответил, что это она нахалка, ее отец — нахал, все их семейство, включая кошку, —<br />

нахалы. С утра морочит людям голову рассказами о благовоспитанности своей кошки, но<br />

не может научить приличиям своего оболтуса-сына. Женщина возразила, что я бездушный<br />

и бессердечный человек, а обгадивший меня мальчик — еще сущее дитя, и нельзя так<br />

раздувать всякую ерунду. ―Да знаете ли вы, кто я такой?‖ — закричал я. И не дожидаясь<br />

ее ответа, вытащил из портфеля журнал, где я был запечатлен обнимающим одного из<br />

своих ―пациентов‖ — ягненка, а под фотографией была напечатана статья ―Друг<br />

животных‖. ―Это я бессердечный?‖ — орал я, тыча им в глаза журналом. Я<br />

неистовствовал, но вдруг, взглянув на свое улыбающееся фото, успокоился. До чего же я<br />

выглядел счастливым. И ягненок улыбался и даже чем-то был похож на меня. Женщина,<br />

увидев мою фотографию, тут же растаяла. Итак, даже здесь, в российской глубинке, мне<br />

удалось доказать, что я не бессердечен. Она стала уговаривать меня не нервничать,<br />

оправдывалась тяжелым характером своего Вовочки, который, едва увидит возле нее<br />

мужчину, тут же спешит его... ну, это самое. Что значит: ―это самое‖? — удивился я. Все<br />

имеет свое название, и должно быть названо. Но я — врач, и верный клятве Гиппократа,<br />

тут же взял себя в руки, тем более что вспомнил женщину на перроне, уговаривавшую<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 39

меня не нервничать по пустякам. Кажется, в нашем техникуме в клятве Гиппократа был<br />

этот самый пункт насчет нервов. Потому что стоило мне начать нервничать, как<br />

преподаватели тут же напоминали мне о клятве Гиппократа. Но даже если это было не<br />

так, в настоящий момент о Гиппократе необходимо было вспомнить. Я уже собирался<br />

подвести итог этим размышлениям, как мое внимание снова привлек звонкий голос<br />

женщины. Он зазвучал у самых моих ушей и был на этот раз мягким и нежным. Она<br />

говорила о том, что мероприятие, на которое я еду, будет проходить недалеко от ее дома.<br />

Она приглашала меня к себе, обещала отстирать рубашку. Говорила, что дома нет никого,<br />

кроме ее матери и Вовки.<br />

— А ваш муж?<br />

— У меня нет мужа, — ответила она.<br />

— Как это? А кто отец мальчика?<br />

— У него нет отца... — Она произнесла это так гордо, будто иметь мужа было чем-то<br />

постыдным и неприличным.<br />

— То есть как это — нет. Не с неба же он свалился, — удивленно спросил я, тыча<br />

мальчика в бок.<br />

— Не с неба свалился, а на земле нашелся. Мы нашли его на дороге.<br />

Потом Вера (так звали мою попутчицу) сказала, что была бы рада, если бы я принял ее<br />

приглашение. Что, мол, я не пожалею. Но, увы, я пожалел. То есть поначалу, до того<br />

момента, как я начал жалеть, все шло хорошо.<br />

Мы пришли к Вере домой. Но перед этим Вера потянула за стоп-кран и стала уговаривать<br />

меня спрыгнуть на землю. Отсюда, мол, до поселка ближе. Но я, естественно, отказался,<br />

не желая рисковать по пустякам. Вера с Вовкой спрыгнули. Поезд тронулся, и тут я<br />

увидел, что Вовка размахивает папкой, в которой хранились все мои газеты, журналы,<br />

документы, то есть все, что составляло смысл моей жизни, мою визитную карточку, если<br />

хотите. Видно, мальчишка успел стянуть ее еще в вагоне, пока я бился в истерике. Я тут<br />

же бросился к двери, рванул ее и с портфелем под мышкой выпрыгнул из вагона. До<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 40

самого дома мы с Верой ругались, но тут снова мне на помощь пришла клятва<br />

Гиппократа, и я вынужден был в ―чужом монастыре‖ взять себя в руки.<br />

Вопреки ожиданиям, у Веры меня встретили хорошо. Собственно, если говорить о<br />

встрече, то мать Веры с кошкой в руках ожидала дочь у крыльца. Мать с дочкой<br />

многозначительно переглянулись, и я ни минуты не сомневался в том, что этот обмен<br />

взглядами касался моей персоны.<br />

Справедливости ради должен сказать, что Вера выполнила все свои обещания. Она быстро<br />

отстирала и высушила мое белье. А я тем временем искупался в бане, которая была<br />

больше похожа на крытый загончик, хлев, но достаточно чистый. Тишина и покой дома<br />

настолько расслабили меня, что я даже стал забывать о мероприятии, ради которого<br />

приехал сюда. Но имидж друга животных вернул меня к действительности.<br />

Естественно, мы отправились туда вместе. Я вел себя как и положено гениям. Впрочем, я<br />

имел на это право. Ведь не каждого приглашают на подобные мероприятия, тем более не<br />

каждого ветеринара. А потом вышло так, что я на этом мероприятии слегка выпил, и меня<br />

потянуло на тосты о том, как прекрасна профессия врача, о важности дружбы между<br />

народами и животными. Впрочем, не хочу вам морочить этим всем голову. Но наутро,<br />

когда я проснулся в том же аккуратном хлеву, Вера с большой охотой пересказывала мне<br />

мои речи, утверждая, что я человек особенный, ни на кого не похожий. А потом<br />

предложила мне пару дней погостить у них, если я не особенно спешу, и я тут же<br />

согласился. Как выяснилось позже, совершенно зря. Потому что оставшихся дней вполне<br />

хватило на то, чтобы я Верочку полюбил (с тех пор я называл ее только Верочкой, что<br />

было, согласитесь, проявлением моей к ней бесконечной любви).<br />

Итак, однажды я наслаждался подаренными мне радостями жизни и любви. Рядом<br />

довольно мурлыкал и кот Веры, который, кажется, тайно ревновал меня к хозяйке, но, в<br />

отличие от Вовки, ничего лишнего себе не позволял. Разве что изредка поглядывал на<br />

меня и мяукал. Я только-только начинал осознавать, что женщины не такие уж противные<br />

существа, как вдруг зазвонил телефон.<br />

— Алло, можно Веру Аракеловну?<br />

— Кого?<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 41

— Веру Аракеловну.<br />

Я ответил, что здесь такая не живет, и повесил трубку. Но телефон позвонил снова. На<br />

этот раз говорил женский голос. Спрашивали Веру Аракеловну Погосову. Я спросил у<br />

мамаши (так я уже по-семейному звал маму Веры), живет ли здесь Вера Аракеловна.<br />

Конечно, ответила она, ведь это же наша Вера. Ярость азербайджанца ударила мне в<br />

голову. Как это, Вера — армянка? Кажется, при этом даже лицо мое изогнулось в форме<br />

вопросительного знака.<br />

— Нет, русская, — ответила мамаша.<br />

— А откуда тогда взялся Аракел?<br />

— А из увольнительной. Выяснилось, что отец Веры, Аракел, служил здесь в армии и както<br />

пошел в увольнение, случайно споткнулся и упал аккурат на Верину маму, причем упал<br />

так удачно, что ровно через девять месяцев, опять же совершенно случайно, на свет<br />

появилась Вера. В те времена на матерей-одиночек смотрели с неодобрением, поэтому в<br />

документах она записала Аракела отцом Веры. Хотя, может быть, им был вовсе и не<br />

Аракел. Но как докажешь?.. Наука в те времена не достигла еще нынешних высот, люди<br />

не умели ни предохраняться от беременности, ни определять подлинность отцовства.<br />

Глупы были люди. Слава богу, что по случайности Аракел забыл у них свою<br />

увольнительную, которая и явилась единственным доказательством его причастности к<br />

рождению ребенка, во всяком случае, ее хоть можно было предъявить в качестве оной<br />

работникам загса. Впрочем, знай она тогда, что все обернется именно так и страна советов<br />

развалится, она не стала бы делать подобной глупости. Но откуда ей было знать, она же<br />

простая женщина, а не пророк... Записала бы вместо Аракела какого-то Ваську. В конце<br />

концов, не так уж трудно было бы уговорить и самого Ваську, и работников загса. ―Все<br />

мужики одинаковы‖... Вы уже поняли, что этот утешающий монолог принадлежит<br />

Вериной маме.<br />

А я никак не мог смириться с происшедшим. Как же здесь, на просторах России, я<br />

опозорил свою нацию! Я думал об этом, и кровь мчалась у меня по жилам, как<br />

испуганный ишак Моллы Насреддина. (Вот вам еще одно образное сравнение.) Скандал,<br />

учиненный мной, был столь же стремителен и яростен. Я кричал, что они нарочно<br />

заманили меня в свою ловушку. Потом бросился на чердак, горя желанием покончить с<br />

собой, ибо не видел другого способа смыть свой позор. Как это, я полюбил армянку!<br />

Обнимал, ласкал ее. Останься я здесь еще немного, она бы от меня забеременела.<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 42

Я лез на чердак, а Вера уговаривала меня не делать этого. Ясно, что я бы не убился — это<br />

точно, а покалечиться случайно мог. А если бы и умер, меня хоронил бы Васька. Но я был<br />

против Васьки. Я представил свою смерть. Дом Веры вместе с чердаком высотой не более<br />

десяти метров, но это не помешало мне увидеть, как я падаю с гораздо большей высоты,<br />

точней, лечу вниз головой с ускорением, которое рассчитал еще Ньютон. Особое<br />

удовольствие доставило мне зрелище Веры, рыдающей и рвущей на себе волосы над моим<br />

бездыханным телом. Не над каждым умершим любящая женщина будет рвать волосы.<br />

Потому-то азербайджанские поэты веками воспевают своих возлюбленных, чтобы после<br />

смерти обеспечить себе женщину, рвущую на себе волосы. Жаль все-таки, что Вера<br />

армянка, а не азербайджанка. Видно, это моя судьба. Я уж не говорю о священнике на<br />

похоронах. Он будет отпевать меня: ―Во имя отца, и сына, и святого духа‖. Я слышал уже<br />

церковный хор. Это было прекрасней всего. С детства я люблю слушать хоровую капеллу.<br />

Собственно говоря, ни религиозные, ни музыкальные проблемы не имеют к моему<br />

рассказу никакого отношения. Но я думаю, что это недостойно: родиться мусульманином,<br />

а быть похороненным по-христиански. Хотя я и не знаю, как становятся мусульманами.<br />

Например, христиане своих детей крестят в святой воде, а мы с какого момента можем<br />

считаться мусульманами? Но мне было не до философствований. К тому же лучше всего<br />

умирать в Азербайджане. Положат покойного посреди комнаты и давай рвать на себе<br />

волосы да раздирать лицо. А русские сначала примут водки. А потом уложат покойного<br />

на стол, еще и ―бабочку‖ ему на шею нацепят. Или же сначала положат покойного на стол,<br />

а потом принимаются за водку. Впрочем, какая разница — они исполняют свои традиции.<br />

Но мне не понравился костюм, который надела на меня Вера. Это, кажется, осталось еще<br />

от ее покойного отца. Мне стало не по себе. Я уж не говорю об этом Ваське. Он же плачет<br />

понарошку. Ведь этот сукин сын ни разу не видел меня. Если б он меня видел, то и я<br />

должен был бы видеть его. Я же его не видел. Да, картина, прямо скажем, была<br />

малоприятной. Я с самого детства не о такой смерти мечтал. Я должен умереть дома,<br />

слыша рев нашего осла, вой собаки, кудахтанье кур. Так записано в книге моей, и я не<br />

имел права изменять своей судьбе, нашим ослу, собаке, кошке. Вера умоляла меня. И чем<br />

дольше смотрел я на слезы, текущие по ее щекам, тем больше мне становилось жаль ее. Я<br />

уже проклинал все на свете — что она родилась от армянина. Да, я любил Веру, но не такто<br />

просто жениться на дочери врага, опозорить свою нацию. Поэтому я собрал в кулак все<br />

свое мужество и национальное самосознание и покинул Веру. Я сел в первую же<br />

электричку и снова встретил ту пожилую женщину, с которой познакомился до всей этой<br />

трагической истории моей любви и которая советовала мне не нервничать. Она<br />

улыбалась...<br />

Я же, стремясь забыть ее, свою большую любовь, сел писать домой. Но естественно, что<br />

сам я оказался дома раньше, и мне было стыдно читать собственное письмо. В письме я<br />

признавался, что люблю ее. Как же низко я пал. Полюбить армянку! Впрочем, во имя<br />

национальной гордости я отказался от великой любви и поэтому чувствовал себя гордым<br />

и возвышенным, как растущий перед домом тополь. Да, теперь я сидел на верхушке этого<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 43

тополя, до нижних веток которого раньше не мог и дотянуться, ел виноград и швырялся<br />

ягодами в лысые и косматые головы, проплывающие под деревом... Какими жалкими и<br />

ничтожными казались люди. Я в полушаге между счастьем и несчастьем. Потому что все<br />

вышло совсем не так, как я предполагал, и были вещи посложней попыток забыть мою<br />

великую любовь, и были они суждены мне задолго до того, как родился я. Может быть, и<br />

родителей моих тогда еще не было на свете...<br />

Но чтобы не мучить вас, скажу, что через несколько дней раздался телефонный звонок.<br />

Звонили не мне, а нашему директору. Тот вызвал меня, долго, изучающе смотрел на меня,<br />

потом встал и подошел к окну. (Вы такое могли не раз видеть в кино.)<br />

— Ну, что за х... ты опять спорол?<br />

— Ничего я не делал. А в чем дело?<br />

— Это у тебя надо спросить. Потому что тебя разыскивает КГБ... — Для большего<br />

эффекта, чтобы нагнать на меня больше страху, слово ―кагэбэ‖ он произнес чуть ли не по<br />

слогам и с расстановкой. — Точней, они тебя нашли и вызывают туда... — Он кивнул в<br />

сторону здания КГБ.<br />

— Не знаю, может, это связано с последними экспериментами. Ведь я работаю над<br />

проблемой скрещивания в естественных условиях английских племенных телок с нашими<br />

быками.<br />

— Нет, эксперимент тут ни при чем. Подумай как следует.<br />

Я, естественно, не задумываясь, ответил, что больше ничего за собой не знаю.<br />

В КГБ меня встретил мужчина средних лет в очках. Одет он был безлико — белая<br />

рубашка, черный галстук. Впрочем, они все похожи друг на друга, даже если и не похожи,<br />

для меня они все на одно лицо...<br />

— Значит, это вы герой? — В его голосе было больше укора, чем вопроса.<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 44

— В каком смысле — герой?<br />

— Не спешите отвечать на вопросы. Правда, и вопросы еще не начались... Насколько<br />

близко вы знакомы с Верой Аракеловной?<br />

У меня лицо вытянулось от удивления, и каждая мышца на лице затрепетала.<br />

— А вы ее откуда знаете? — И в ответ услышал хорошо знакомые по множеству фильмов<br />

слова:<br />

— Здесь вопросы задаю я, молодой человек.<br />

Я ответил, что прекрасно знаю ее, и, не дожидаясь дальнейших вопросов, рассказал этому<br />

человеку все до мельчайших деталей, конечно, опустив несколько интимных<br />

подробностей. А в конце я сказал, что принес свою великую любовь в жертву<br />

национальной гордости.<br />

— Значит, армянка... любовь... Молодой человек, вы не хуже меня знаете, что вся эта<br />

любовь — это чушь, все осталось в прошлом. Времена Лейлы и Меджнуна прошли.<br />

Я попросил его говорить только о себе. Заявил, что Вера не имеет никакого отношения к<br />

армянам. Что она никогда не видела своего отца. Что осталась сиротой еще до рождения и<br />

не знала отцовских ласк. Что отец ее даже не слушал, как она стучит в живот матери.<br />

Кстати, последние слова принадлежали моей несостоявшейся свекрови.<br />

— Это все болтовня, вот пошлем тебя в отдел фильтрации, сразу поумнеешь.<br />

В оправдание я сказал, что отца Веры вполне могли звать не Аракелом, а, скажем,<br />

Адилем. И фамилия ее вполне могла бы быть Пашаева. И все это простая случайность.<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 45

— Дети случайно не рождаются, молодой человек. Во всяком случае, не настолько. Или<br />

ты думаешь, что мы здесь не знаем, откуда берутся дети?..<br />

— Hо она и по-армянски ни слова не знает. — Теперь я уже защищал Веру, и поэтому<br />

глаза гэбэшника наливались кровью, как у испанского быка. (Вот вам еще один образ.<br />

Пожалуйста...)<br />

— Это мы обсудим позже, — проговорил он.<br />

Меня заперли в какой-то маленькой комнате, где я предался раздумьям. И каждый из<br />

вопросов, которые я задавал себе, вполне тянул на объект изучения целого научноисследовательского<br />

института. Откуда им известно о моем знакомстве с Верой? А может,<br />

это часть большой провокации, организованной против меня? А может, и Вера с ее мамой<br />

участвуют в этом? Почему они оставили меня жить у себя? Ведь я им никто. Они хотели<br />

что-то выведать у меня? А может, и женщина, которая смеялась в поезде, тоже была<br />

сотрудницей КГБ? От этой глубокой и мудрой мысли мой высокий лоб,<br />

свидетельствующий о несомненном уме, покрылся холодным потом. Я вскочил и начал<br />

быстрыми шагами расхаживать по своей клетушке, явно напоминая при этом несгибаемых<br />

коммунистов. Я вспоминал каждую деталь нашего знакомства — как кадры киноленты,<br />

замелькали они передо мной. (В кино вам не раз доводилось видеть, как воспоминания<br />

героя оживают у него перед глазами.) Морщины на лбу свидетельствовали о напряженной<br />

работе мысли. Ага, та смеющаяся женщина и была мамой Веры. Только она<br />

загримировалась. Потому, наверное, Вера и стащила меня с поезда на ходу, чтобы мать<br />

успела домой раньше нас и подготовилась к встрече. А ребенок, это дитя... Да никакое это<br />

не дитя... А хорошо подготовленный сыщик. И мои документы он взял намеренно, чтобы<br />

я пошел за ними. Это им нужно было для дальнейшей операции. Причем здесь могла быть<br />

замешана и Интелленджис сервис. Да и вообще все разведки мира, может, и Интерпол<br />

интересуется мной. А вдруг мои исследования действительно имеют огромное,<br />

невиданное до сих пор в мировой цивилизации значение. Моя бедная покойная бабушка,<br />

она с детства верила, что я стану великим ученым. Живи она сейчас, знай, с какими<br />

могущественными силами и во имя чего я веду свою борьбу, может, она и не умерла бы. Я<br />

в растерянности потирал лоб. Конечно, дело здесь серьезное. Может, это проверка?<br />

Возможно. Может, это один из способов проверить, насколько граждане преданны своей<br />

родине? Они имеют возможность убедиться, что я не болтун. На встречу с<br />

инопланетянами можно посылать только хорошо проверенных людей, умеющих держать<br />

язык за зубами. А ведь они могли узнать, что я с детства интересуюсь инопланетянами и<br />

мечтал стать космонавтом. Ведь когда сдохла наша буйволица, бабушка сказала мне, что<br />

она не умерла и душа ее на том свете. Что-то у меня с памятью: когда бабушка говорила<br />

мне это — после смерти буйволицы или дедушки? Но говорила — это точно, и добавила<br />

еще, что и ее душа улетит на небо. Но ведь я мог спасти их. Только теперь я понял, что<br />

как не случайно рождаются дети, так и я не случайно стал ветеринаром. Может, поэтому<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 46

меня и хотят направить в другую Галактику, на встречу с внеземной цивилизацией. Во<br />

всяком случае, это дело довольно серьезное. Ни в чем нельзя признаваться. Я вспомнил<br />

фильмы про разведчиков. Да, я должен все отрицать! ―Я ничего не знаю. Ничего не<br />

слышал. Помню ли я партизан? Им не провести меня...‖ Конечно, здесь не последнюю<br />

роль сыграло и то, что я два года проучился в техникуме, и мои нынешние эксперименты.<br />

Клятва Гиппократа. Поведение волков, попавших в западню...<br />

— Я никого не знаю, — заявил я конвойному, который пришел отвести меня на второй<br />

допрос.<br />

— Расскажешь это там, — сказал он.<br />

В кабинете гэбэшника я увидел и нашего директора. У него глаза полезли на лоб, когда я<br />

повторил свое гордое заявление.<br />

— Как это не знаешь? Вера сама приехала к тебе в Баку, а теперь сидит в изоляторе КГБ.<br />

Она во всем призналась. ―...Это еще одна проверка. Не может быть...‖<br />

— Ничего не знаю. Это все ложь, — упрямо твердил я. — Я никого не знаю.<br />

Директор переглянулся с гэбэшником, покачал головой и повертел пальцем у виска.<br />

— Мы направили туда письмо, — сказал тот. — Все подтвердилось.<br />

— Что подтвердилось? Вы лжете!<br />

— Не волнуйтесь, молодой человек, — обратился ко мне гэбэшник. — Наши подозрения<br />

оказались безосновательными. — С этими словами он протянул мне письмо. Оно было из<br />

города N, на конверте стоял специальный гриф. Из письма следовало, что у учительницы<br />

Погосовой Веры Аракеловны никогда не было отца. Вообще никогда не было...<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 47

События, последовавшие за моим отъездом, развивались со скоростью хорошо<br />

продуманной операции. Разлука со мной оказалась для Веры невыносимой. Она бросилась<br />

за мной в Баку. В аэропорту заглянули ей в паспорт и тут же задержали. Меня мучили<br />

угрызения совести. Как я мог не верить женщине, которая так любит меня, как мог<br />

сомневаться в искренности чувств женщины, готовой рыдать и рвать на себе волосы над<br />

моим трупом! Я не мучился так даже тогда, когда умерла наша буйволица. Будь жива<br />

сейчас бабушка, она, наверное, ругала бы меня за то, что я не поверил своей Великой<br />

любви. Стала бы она кормить меня яичками, яблоками? Пошлют ли меня теперь в<br />

далекую Галактику? Я не находил ответов на эти вопросы. Бедная Вера. Ее выслали<br />

обратно прямо из аэропорта. Мне только разрешили попрощаться с ней через окно. Вы не<br />

можете не почувствовать — насколько была невыносима эта ситуация. Поэтому<br />

поговорим лучше о ―хеппи-энде‖.<br />

Итак, я снова в поселке Рог, стою у дверей Веры.<br />

— Вера, Верочка, это я, — говорю.<br />

Вера бросается мне на шею, обнимает. И тут я чувствую, как постепенно намокает моя<br />

штанина. А рядом стоит Вовочка и... А мы отражаемся в небольшой лужице, рожденной<br />

Вовочкиной ревностью...<br />

Перевод М.Гусейнзаде<br />

Дед, бабка и коммунизм<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 48

Моего дедушку аpестовали за то, что он косо смотpел на коммунизм. Кабы глядел пpямо<br />

— жил бы в добpом здpавии в pодном селе, в своем очаге, pастил бы потомство, как все<br />

мужики, а не оставил бы детей на бабушкиной шее.<br />

Деда моего не pасстpеляли благодаpя бабушкиному племяннику, сослали в Сибиpь —<br />

только и всего, точнее говоpя, его не поставили к стенке потому как он доводился<br />

супpугом моей бабке. Ей-ей, еще легко отделался. А то бы за такие дела — косо на<br />

советскую власть глядеть! — пустили бы в pасход как пить дать.<br />

Тот племяш бабкин — я, говоpят, в него пошел, миp его пpаху — ушел на войну и не<br />

веpнулся. Покаpай Аллах и бабку Гитлеpа, чтоб и ее племяш сгинул. Бабка моя гоpдилась,<br />

что деду влепили пятнадцать лет. Hе будь бабки, ее племяш не стал бы обивать поpоги<br />

pади деда — ведь кто бы стал искать какого-то чабана захудалого, и, конечно, давно бы<br />

деду моему тлеть в сыpой земле.<br />

Дед из Сибиpи не веpнулся и, по догадкам бабки, там же, навеpное, обзавелся семьей, не<br />

веpнулся в село из-за стpаха пеpед советской властью. Бабка считала, что в Сибиpи власти<br />

советской нет. Потому, мол, и сослали деда туда. Глушь — она и есть ссылка, как и наша<br />

сельская дыpа. Hо там всегда валит снег. Пpичем снег еще белее, чем у нас, потому что<br />

небо там ближе к земле. По словам бабки, Сибиpь она во сне видела, и pассказал ей о ней<br />

пpиснившийся сосланный дед...<br />

Я уже, кажется, говорил, что дед влип из-за бабки по сути. Потому как, когда пpиехали<br />

деда сфотогpафиpовать в газету, бабка оказалась pядом с ним на выгоне, и дед, человек<br />

ужасно pевнивый, осеpчал, что бабка так и впилась глазами в аппаpат, и pявкнул на нее.<br />

Фотогpаф pастеpялся в тот момент и щелкнул его. Бедняга испугался деда —<br />

здоpовенного человека. Ел, говоpят, за семеpых. Когда бабка вспоминала об этом, губы ее<br />

тpогала улыбка, и она смущенно пpикpывала pот платком — яшмагом. Она гоpдилась тем,<br />

что дед из-за нее и загpемел в ссылку, не могла нахвалиться на его богатыpскую стать.<br />

Вообще, бабка всю жизнь блюла этот обычай — даже когда яшмаг был обьявлен<br />

пеpежитком пpошлого, она пpодолжала пpятать пол-лица платком. Этот знак качества<br />

азеpбайджанской женщины пожизненно оставался на бабушкином лице...<br />

Когда деда фотогpафиpовали, ему полагалось смотpеть впеpед, в светлое будущее, а он<br />

окpысился на бабку, а получилось, что на коммунизм. Между тем дед одним из пеpвых<br />

записался в колхоз вместе с паpой гусей и одним мулом — больше у него ничего за душой<br />

и не было, во всяком случае, так молва гласила. Потому и pешила власть, видимо, поpтpет<br />

сознательного деда опубликовать в газете. Бабка моя до той поpы газет и в глаза не<br />

видела, но догадывалась, что это нечто кpасивое. Может, пpи фотосъемке деда случилась<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 49

иная закавыка. Во всяком случае, все обеpнулось деду во вpед. Бабке как на гpех<br />

пpиспичило поглазеть на это событие и воочию пpонаблюдать, как такой огpомный<br />

мужчина может поместиться в этом самом аппаpате... И смех, и гpех...<br />

Весть о пpибытии фотокоppеспондента застала всех вpасплох. Он, бедняга, пpоделал весь<br />

долгий путь, тpясясь на хpомой кляче Мохаммеда, котоpая отpоду не могла скакать,<br />

поэтому стоило кому-то делать pаботу медленно, как ему пpипечатывали кличку ―Кляча<br />

Мохаммеда‖.<br />

В силу внезапности пpибытия фотокоpа дед с бабкой не успели осознать значимость<br />

события. Знай бабка, какой бедой оно обеpнется для деда, ни за что бы не позволила<br />

фотогpафиpовать его. Как впоследствии она не позволяла нам сниматься.<br />

Итак, снимок деда дошел до высоких кабинетов, и лицезpение деда вызвало сильные<br />

сомнения в его политической благонадежности. Этого оказалось достаточно, чтобы деду<br />

пpишили дело с клеймом ―кулак‖. Бабка-то узpела злополучный снимок позднее, когда<br />

деда уже увели и в село пожаловал следователь, как в наpоде говоpили, ―силистчи‖, для<br />

дознания, показал ей фото и наставительно изpек: ―Положено, бабуля, смотpеть впеpед,<br />

так сказать, в светлое будущее, а твой спутник жизни вместо этого, видишь, pот скpивил,<br />

pожу скоpчил, это же фоpменное издевательство над коммунизмом!‖<br />

Бабушка по пpостоте душевной клюнула на удочку и подтвеpдила, да, мол, муженек ее<br />

смотpит тучей, глазами свеpкает. Где ей было знать, что следователь ловит ее на слове.<br />

Бабушкин племянник пpивез из Баку какую-то судебную бумажку. Бабка до конца дней<br />

хpанила эту бумагу как pеликвию, память о деде. Позднее исчезла эта цидуля. Могу<br />

пpедположить, что бабка забpала ее с собой на тот свет, чтобы свести счеты с дедом и<br />

этим следователем. Бумажка эта, видимо, была копией обвинительного заключения. По<br />

словам бабушки — сама-то она была негpамотная, ей зачитал племянник, котоpый потом<br />

погиб на фpонте, — там говоpилась, что жена Гашима Аpых-оглы Гонча Молла<br />

Мохаммед-кызы подтвеpдила, что ее супpуг ―мpачно смотpел на коммунизм‖. ―Чтоб отсох<br />

мой язык, если я такое говоpила!..‖ — сокpушалась бабушка, с ее слов следователь<br />

записал, что, когда сосед Бадиpгулу наpек новоpожденного сына именем ―Коммунист‖,<br />

мой дед посмеялся: ―Коли коммунистам позаpез нужны моя хpомая кляча и паpа гусей, то<br />

дальше некуда‖. А следователь, сукин сын, возьми и политическую подкладку подведи,<br />

что написано пеpом, того не выpубишь топоpом... До этого охальника не дотянешься, не<br />

докpичишься — гоpод далеко. Вот и божилась, клялась, обpащаясь к судебной бумаге,<br />

валлах-биллах, у мужа и в мыслях не было, чтобы над коммунистами изгаляться, так<br />

пpосто, в шутку подначил... И добавляла, что ―Бадиpгулу за словом в каpман не полезет,<br />

www.kitabxana.net – Milli Virtual <strong>Kitabxana</strong> 50

ответил на дедовскую подначку: "Мой Коммунист еще мал, а выpастет удал..."‖ Бабушка<br />

pассказывала, ей пpи беседе со следователем казалось, что ей удалось убедить последнего,<br />

что слова деда были сказаны в шутку. А тепеpь сокpушалась: ―Где было мне знать...<br />

Думала, pаз он уже знает мужа моей внучатой племянницы Мамедгасана, не станет<br />

цепляться за мои слова, подводить под статью... А он обоpотнем оказался...‖<br />

Итак, бабка там подтвеpдила, что на фотоснимке фигуpиpует мой дед, увеpяла, что дед<br />

смотpел аккуpат пpямо пеpед собой, а не куда-нибудь, а пpичину кислой мины на лице<br />

надо искать в дpугом, навеpное, внутpи аппаpата лицо покpивилось или же его смяли,<br />

когда снимок бpали в pуки. Следователь занес в пpотокол и эти мудpые суждения<br />

бабушки, но, не веpя в их искpенность, пpигpозил посадить ее за то, что выгоpаживает<br />

мужа, косо смотpяшего на коммунизм, пpавда, потом смилостивился и пощадил, учитывая<br />

ее добpое знакомство с Мамедгасаном, пpомышлявшим pытьем колодцев. Тот следователь<br />

впоследствии и сам бесследно исчез, видимо, Аллах покаpал его за зло, пpичиненное<br />